Связь образа семьи и семейной идентичности с эмоциональным благополучием подростков

Статья посвящена описанию и обсуждению результатов исследования связи образа семьи и семейной идентичности у подростков с их эмоциональным состоянием, измерявшимся с помощью Шкалы депрессии А.Т. Бека. Для исследования образа семьи применялись Шкала семейной адаптации и сплоченности Д.Х. Олсона (FACES- III), а также модифицированная проективная методика М. Куна и Т. Мак-Партланда «Моя семья». В исследовании участвовали 249 подростков обоего пола от 10 до 17 лет. Были выявлены связи эмоционального благополучия подростков с особенностями их переживания ценности семьи, с ее эмоциональной оценкой и с представлениями о семейной сплоченности и гибкости. Чем выше балл имели респонденты по шкале депрессии А.Т. Бека, тем более негативный образ семьи они транслировали: увеличивалось количество негативных характеристик при описании семьи, повышалась неудовлетворенность сплоченностью и гибкостью своей семьи. Кроме того, чем более негативное эмоциональное состояние диагностировалось у подростков, тем менее сплоченными и гибкими они считали свои семьи. Таким образом, были подтверждены связи между образом семьи и семейной идентичностью и эмоциональным благополучием подростка.

Введение

Семья как первичная социальная группа, с которой взаимодействует ребенок, становится одним из определяющих факторов его развития. В условиях современного дискурса о кризисе семьи, отмечаемого многими исследователями [1; 9; 34], в настоящее время становится актуальным вопрос о конкретизации тех семейных факторов, которые могут негативно влиять на психологическое благополучие ребенка. Одним из аспектов психологического благополучия является эмоциональное благополучие.

Проблема связи семейных факторов с особенностями эмоционального благополучия детей и подростков все чаще попадает в фокус внимания исследователей [3; 7; 17; 21; 27; 32; 33; 36, 37]. Исследователей интересует вопрос о том, что именно влияет на эмоциональное благополучие детей и подростков: сама семья или представления о ней, переживание своей принадлежности к ней [4; 10; 19; 20].

Таким образом, кроме объективных характеристик семейной системы, выделяется также субъективная реальность семьи. Именно на субъективные переживания своей принадлежности семье перемещается фокус исследований в последние годы [4; 5; 6; 10; 15; 18; 19; 25; 38]. А.Я. Варга и Л.Г. Будинайте объясняют эту тенденцию следующим образом: «это происходит потому, что воздействие оказывается на живую, обладающую "встречной сознательной активностью", а не механическую систему, и при этом само воздействие оказывается живой системой» [6, с. 29]. Так, при взаимодействии терапевта с семьей психологическая интервенция затрагивает не объективный образ семьи, а субъективные репрезентации семьи всех ее членов, а также образ данной семьи у самого терапевта.

О.С. Рыбочкина и М.В. Семенихина отмечают актуальность исследования образа семьи и родителей у ребенка [22]. Актуальность представлений о семье у участников процесса терапии (как у самих членов семьи, так и терапевта, работающего с ними) отмечается также О.А. Минеевой. Исследования имплицитной теории семьи О.А. Минеевой основываются на представлении о том, что у терапевта складывается собственный образ семьи, с которой он работает. Этот образ семьи значимо влияет на ход терапевтической работы. Таким образом, терапевт работает не с абстрактными представлениями о семье, не с объективным пространством семьи, а с множеством субъективно воспринимаемых характеристик семьи [15].

Г. Бейтсон отмечает, что «на первый план выходит давно освоенное в постклассической рациональности, имеющей дело с "природой разума", понимание, что в известном смысле в природе нет фактов, <...> в природе есть бесконечное множество потенциальных фактов, из которых суждение выбирает несколько, и те становятся фактами в силу этого акта выбора» [2, с. 446]. Важно изучать не просто семью как систему с объективной точки зрения, но как систему, особым образом воспринимаемую и понимаемую самими членами этой системы: представления о семье и восприятие истории семьи, эмоциональные переживания относительно своей семьи, придание ей определенной степени ценности, понимание поведенческих аспектов, выражающих принадлежность человека к семье и т.д. Все эти аспекты относятся к понятиям семейной идентичности и к образу семьи как ее когнитивной составляющей.

Представления о семье являются первым онтогенетическим образом мира у ребенка, что определяет их значимость в формировании структуры личности. Семейное самосознание помогает человеку определить не только свое положение в семье, но и в обществе в целом и распространяется не только на его взаимоотношения с членами семьи, но и на взаимоотношения с другими людьми. О.А. Буровихина пишет: «...адекватный образ семьи формируется в функциональных семьях и определяет отдельные характеристики семейной жизни - супружеские отношения, выполнение членами семьи семейных обязанностей, характер и правила индивидуального и группового поведения в семье» [4, с. 26].

С. Минухин активно пользуется понятием «карта семьи» для определения способов межличностного взаимодействия членов семьи между собой, стереотипов их поведения [16]. Карта семьи представляет собой также ролевую структуру, обусловливающую взаимодействие в семье.

Семейный сценарий включает представления о том, как должны складываться взаимодействия в семейной системе в том или ином случае. Семейный сценарий специфичен тем, что передается из поколения в поколение и обеспечивает передачу представлений о внутрисемейных коммуникациях и образе семьи от родителей к детям.

Т.М. Мишина исследовала феномен образа «мы», важного для определения характеристик поведения семьи и согласованности семейных ролей [18]. Образ «мы» формируют совместная деятельность и внутрисемейное общение. Специфика функционирования семейной системы, по мнению Т.М. Мишиной, во многом определяется адекватностью образа «мы» у членов семьи.

Э.Г. Эйдемиллер вводит понятие «внутренняя картина семьи» - субъективное переживание происходящего в семье в данный момент, изменяющийся во времени образ семьи глазами ее членов. [35].

О.А. Карабанова описывает феномен семейного самосознания, то есть согласованного образа семьи: разделяемых всеми ее членами представлений о ценностях семьи, ее статусе, образе жизни, ролях, главенстве, нормах и правилах взаимодействия [9]. Она выделяет такие компоненты семейного самосознания, как семейная судьба и семейная история. Семейная судьба включает в себя общую судьбу рода, представитель которого не является отдельной единицей, но лишь элементом системы, согласованное представление о схожести членов семьи, а также «семейный календарь», то есть наличие значимых дат в семье. Семейная история воплощается в семейной автобиографии, семейном имени, реликвиях, фотографиях и других вещах, свидетельствующих о существовании и совместном проживании рода. Таким образом, О.А. Карабанова фиксирует в определении семейного самосознания и семейный сценарий, и семейный нарратив, и карту семьи, и семейные мифы, которые определяют судьбу каждого члена семьи как продолжение истории рода. Семейное самосознание представлено, прежде всего, когнитивными образами у каждого члена семьи.

А.Б. Холмогорова, анализируя модель семейной системы, выделяет семейную идеологию, включающую в себя правила и нормы семьи, требования, ожидания, семейные мифы, ценности, верования, убеждения, традиции, ритуалы, а также культурный контекст и полоролевые стереотипы поведения, заданные обществом [30; 31].

О.А. Буровихина и А.Г. Лидерс описывают значимость индивидуальных представлений о семье через понятие внутренней картины семьи, что также является когнитивной конструкцией. В интерпретации О.А. Буровихиной представления о семье у подростка - это «целостный образ различных характеристик семейной системы» [4, с. 31].

Е.Е. Сапогова говорит о семейном нарративе как о семейном самосознании, фиксируемом в «семейной культурной концепции» как системе значений, символизируемых качеств, атрибутов, отношений, поведенческих паттернов. Семейный нарратив содержит в себе семейные секреты, ритуалы, семейные истории и многие другие аспекты накапливаемого через поколения знания семьи о себе и о способах взаимодействия в мире. Семейный нарратив, по мнению Е.Е. Сапоговой, укрепляет образ «мы» данной семьи, однако представляет собой, прежде всего, когнитивную конструкцию, встраивающуюся в представления о мире у данного члена семьи [23].

Некоторыми авторами отмечается значимость процессов каузальной атрибуции как наивной интерпретации членами семьи событий, происходящих с ними. Эти интерпретации происходят зачастую по определенным закономерностям и правилам [4; 35], что превращает их в своего рода знание членов семьи о самих себе и рассматривается как субъективная реальность семьи.

В работе О.А. Минеевой представлена имплицитная теория семьи, раскрывающая суть и сущность семьи в целом и в частности [15]. Имплицитные теории семьи, по мнению автора, - разновидность имплицитных социальных теорий, система «убеждений, формирующихся в массовом сознании относительно того, как и каким образом соотносятся между собой черты какой-либо социальной среды» [15, с. 6]

Работы Н.В. Лукьянченко посвящены исследованию семейной идентичности. Она изучала семейную идентичность у осужденных женщин, у гомосексуальных лиц, у представителей молодых семей и определила ее как субъективный образ принадлежности к семейной группе [12; 13; 14].

Можно заметить, что все разнообразие обозначенных выше понятий фиксирует, прежде всего, когнитивную конструкцию, отражающую представления членов семьи о своей семье и семье вообще. Однако изучение внутренней реальности семьи было бы неполным без изучения переживания семьи не только на когнитивном уровне, но и на других уровнях: эмоциональном, ценностном и поведенческом. Семейная идентичность - это переживание принадлежности к семейной группе, содержащее когнитивный, эмоциональный, ценностный и поведенческий компоненты и формирующееся в онтогенезе. Тем не менее феномен семейной идентичности описан в литературе недостаточно.

Таким образом, значимыми представляются исследование особенностей семейной идентичности и образа семьи у подростков, а также соотнесение этих особенностей со степенью их эмоционального благополучия.

Организация и процедура исследования

В исследовании участвовали 249 подростков от 10 до 17 лет, учащихся в МОУ Дергаевская СОШ №23 Раменского района Московской области. В табл. 1 представлены количественные характеристики выборки подростков, участвовавших в исследовании.

Таблица 1

Количественные характеристики выборки подростков, принявших участие в исследовании (n = 249)

Эмоциональное состояние и субъективное переживание собственного благополучия у подростков оценивались с помощью Шкалы депрессии А.Т. Бека.

Образ семьи изучался с помощью Шкалы семейной адаптации и сплоченности (FACES-III), разработанной Д.Х. Олсоном, а также с помощью модифицированной методики М. Куна и Т. Мак-Партланда «Моя семья». Методика FACES-III позволяет исследовать такие параметры образа семьи, как представления подростка о сплоченности и гибкости его семьи, а также степень его удовлетворенности этими параметрами [39; 40; 41; 42]. Методика «Моя семья» является модифицированным вариантом теста М. Куна и Т. Мак-Партланда «Кто я?» и была скорректирована под цели исследования: ключевой вопрос «Кто я?» был заменен на вопрос «Что есть для меня моя семья?». Нами анализировались такие показатели образа семьи, как дифференцированность образа (с помощью подсчета количества характеристик, которые испытуемые могли приписать своей семье: чем больше характеристик использовал подросток, тем более дифференцированный образ семьи у него диагностировался), а также эмоциональная оценка образа семьи (с помощью подсчета количества позитивных, негативных и нейтральных характеристик семьи).

Позитивными характеристиками считались такие описания семьи, которые содержали в себе внутреннее одобрение семьи, к примеру: «прикольная, хорошая, добрая»; «вся моя любовь, без них я просто не смогла бы существовать»; «моя семья - это те люди, которые готовы сделать все для меня», «люди, которые любят и всячески пытаются защитить меня от этого мира»; «самые любимые, самые родные».

Нейтральными характеристиками считались такие описания семьи, которые не подразумевали эмоционально-оценочный отклик относительно образа своей семьи. В данную категорию входили такие описания семьи, которые определяли некоторые поведенческие проявления семьи: к чему она стремится, что любит делать и т.д. Например, «любит животных, природу»; «это мои сестра и брат»; «все в семье любят работать, любят чистоту и комфорт»; «атеисты»; «должна разбогатеть».

Негативными характеристиками считались следующие высказывания: «разобщенная»; «непривыкшая выражать теплые чувства»; «надоедливая»; «это семья, в которой нет гармонии, где невозможно отдохнуть как духовно, так и физически»; «никто не считается с интересами других членов семьи».

Семейная идентичность исследовалась с помощью авторского опросника семейной идентичности для подростков, описанного в нашей предыдущей работе [23]. Для обработки и анализа полученных данных был использован корреляционный анализ Спирмена

Результаты исследования

Были исследованы связи между значениями по шкале депрессии А.Т. Бека и показателями семейной идентичности и образа семьи. В табл. 2 представлены проанализированные переменные и обнаруженные корреляционные связи.

Таблица 2

Результаты корреляционного анализа: взаимосвязи между показателями семейной идентичности и образа семьи у подростков и их эмоциональным состоянием

Примечание. * - значимость различий между группами на уровне тенденции 0,1>p>0,05; ** - уровень значимости p<0,05; *** - уровень значимости p<0,01.

Были обнаружены значимые корреляционные связи между эмоциональным благополучием подростков и особенностями их образа семьи и семейной идентичностью.

Так, была выявлена отрицательная связь (при p<0,05) между показателями по Шкале депрессии А. Бека и шкалой опросника семейной идентичности - Ценность семьи. Данная шкала отражает меру ценности семьи для подростка, а также содержание некоторых ценностей. В эту шкалу входят, например, такие утверждения как: «Я понимаю, зачем человеку нужна семья», «Моя семья не хуже других семей», «Для меня важно защищать честь нашей семьи и ее членов от нападок других людей», «Я с уважением отношусь к ценностям членов моей семьи» и другие. Высокие баллы по шкале означают высокую ценность семьи для подростка, его субъективное переживание значимости ценностей, транслируемых семьей. Низкие баллы свидетельствуют о том, что подросток не придает большого значения семье, не осознает ценности своей семьи, не желает разделять и уважать правила и ценности своей семьи. Таким образом, чем выше ценность семьи для подростка, чем больше он готов разделять идеалы и ценности своих родственников, тем меньше он склонен к депрессивному состоянию и, соответственно, тем более он эмоционально благополучен.Были обнаружены связи между эмоциональным состоянием подростков и образом семьи. Так, была выявлена статистически достоверная связь (при p<0,05) между количеством негативных характеристик, приписываемых подростком своей семье (по модифицированной методике «Моя семья»), и баллами по шкале депрессии: чем выше этот балл, тем больше негативных характеристик подросток приписывает своей семье и тем более негативный образ семьи он имеет. Негативные характеристики были связаны с такими описаниями, которые содержали в себе отрицательную эмоциональную оценку подростком его семьи, например:           «разобщенная»; «непривыкшая выражать теплые чувства»; «надоедливая»; «это семья, в которой нет гармонии, где невозможно отдохнуть как духовно, так и физически»; «никто не считается с интересами других членов семьи».

Интересна обнаруженная связь между структурно-функциональными характеристиками семьи и баллами по шкале депрессии. На гистограммах (рис. 1, 2 и 3) представлены показатели эмоционального благополучия подростков с различными оценками степени сплоченности и гибкости своей семьи, а также с разными уровнями неудовлетворенности семьей.

Рис. 1. Средние значения по шкале депрессии у подростков с различными оценками степени сплоченности своей семьи

Рис. 2. Средние значения по шкале депрессии у подростков с различными оценками степени гибкости своей семьи

Уровень депрессивных тенденций у подростков возрастает по мере снижения их оценок сплоченности и гибкости семьи, а также по мере повышения неудовлетворенности семьей. Было обнаружено, что чем менее сплоченной (r=- 0,298, p<0,01) и гибкой (r=-0,136, p<0,1 (связь на уровне тенденции)) испытуемый оценивает свою семью, тем выше у него балл по шкале депрессии. Результаты  корреляционного анализа также позволяют утверждать, что неудовлетворенность семьей тем выше, чем выше показатели депрессии (r=0,249, p<0,01).

Обсуждение результатов

Результаты исследования свидетельствуют о том, что эмоциональная оценка семьи, степень удовлетворенности сплоченностью и гибкостью семьи, а также переживание ее ценности связаны с подверженностью депрессивным состояниям у подростка, что в данном исследовании служит индикатором его эмоционального благополучия или неблагополучия. Необходимо сказать, что эти результаты представляются вполне ожидаемыми: чем более негативный образ семьи фиксировал подросток, тем больший балл по шкале депрессии у него диагностировался. Предположения об этой связи и косвенные ее доказательства содержатся в исследованиях многих авторов [3; 8; 11; 21; 24; 28; 29; 31], однако зачастую эти исследования затрагивают проблему объективных черт семьи и их влияния на психоэмоциональное состояние ребенка. В данной работе целенаправленно исследовалась связь семейной идентичности и образа семьи с эмоциональным благополучием подростка.

Эмоциональное состояние подростков также связано с их субъективными оценками сплоченности и гибкости семейной системы. Причем связь сплоченности семьи с эмоциональным благополучием подростка оказывается наиболее сильной. Эти данные соотносятся с результатами исследования личностных и семейных факторов благополучия ребенка: Е.Р. Слободская и О.А. Ахметова подтверждают ведущую роль сплоченности семьи в благополучии и социальной успешности ребенка [24].

Более того, удовлетворенность сплоченностью и гибкостью семьи также связана с эмоциональным благополучием подростков. Чем менее сплоченной и гибкой подросток представлял свою семью, тем более негативное эмоциональное состояние у него фиксировалось. И чем более он был не удовлетворен этими структурно-функциональными характеристиками семейной системы, тем, соответственно, выше у него был балл по шкале депрессии.

Кроме того, переживание ценности семьи (один из показателей семейной идентичности) оказалось связанным с эмоциональным состоянием подростка. Чем более высокую позицию семья занимала в его иерархии ценностей, тем меньшую подверженность депрессивным тенденциям демонстрировал подросток.

Таким образом, приведенное исследование фиксирует наличие связей между эмоциональным благополучием подростка и его представлениями о семье, а также переживанием своей принадлежности к семье. Негативная оценка семьи, в частности, ее сплоченности и гибкости, неудовлетворенность этими параметрами - все это коррелирует с эмоциональным неблагополучием. У эмоционально неблагополучных подростков (с повышенными показателями по шкале депрессии) чаще отмечался дефицит переживания ценности семьи. Полученные результаты представляются значимыми для углубления и расширения понимания факторов психологического благополучия подростков.

Выводы

Результаты эмпирического исследования подтверждают предположение о существовании связи между эмоциональным благополучием подростков и таким показателем семейной идентичности, как переживание ценности семьи. Чем слабее подросток осознает свою принадлежность к семье как ценность, тем он менее эмоционально благополучен. Кроме того, некоторые показатели образа семьи у подростка связаны с его эмоциональным состоянием. Так, чем более негативный образ семьи транслирует подросток, чем ниже он оценивает ее сплоченность и гибкость, тем более он склонен к депрессивному состоянию.