Перевод, апробация и первичная психометрическая оценка опросника тревоги на рабочем месте Б. Мушалла и М. Линдена (JAS)

Приведены результаты апробации русскоязычной версии «Шкалы тревоги на рабочем месте» немецких авторов Б. Мушалла и М. Линдена (Job Anxiety Scale, JAS), основанной на диффереренцированном клиническом подходе к тревожным состояниям в процессе труда. Шкала, состоящая из 70 пунктов, была переведена на русский язык и апробирована в выборке 410 испытуемых — специалистов разных профессий. Процедура эксплораторного факторного анализа определила пятифакторную структуру, отличную от оригинальной. Содержание выделенных факторов отражено в их названиях: 1) «Дискомфорт, напряжение и беспокойство на работе при убежденности в ее вредности»; 2) «Социальная тревожность и избегающее поведение на рабочем месте»; 3) «Переживание несправедливости и эксплуатации на рабочем месте»; 4) «Беспокойство за сохранение рабочего места и будущее»; 5) «Когниции на тему собственной неэффективности». Установлены высокие показатели надежности русскоязычной версии JAS. Коэффициент α Кронбаха для всей шкалы составил 0,973; коэффициент половинного расщепления Гутмана — 0,945. Между показателями JAS и симптомами психических расстройств, оцениваемыми SCL-90-R, установлены множественные корреляционные связи, что можно рассматривать как свидетельство внешней валидности опросника.

 

Профессиональная деятельность — это важная область жизни, оказывающая огромное влияние на общее благополучие работающего человека и его здоровье. Установлено, что работа может содействовать психологической зрелости посредством социальной поддержки, укрепления идентификации и самооценки [Muschalla, 2010]. Однако рабочее место может также становиться причиной многочисленных неблагоприятных последствий для здоровья занятых. Фундаментальный обзор, основанный на мета­анализе значительного числа исследований, показал, что напряжение на работе, недостаточная свобода в принятии решений, низкий уровень социальной поддержки, дисбаланс между усилиями и вознаграждением в сочетании с высокой нестабильностью рабочего места служили надежными предикторами психических расстройств [Stansfeld, 2007]. Немецкие авторы, осуществившие масштабные исследования на стыке клинической психологии, психиатрии и психологии труда, отмечают, что многие характеристики рабочего места способны порождать негативные переживания [Linden, 2007; Muschalla, 2008; Vignoli, 2017]. Так, стандарты и ожидания, которые нужно удовлетворять, могут привести к тревоге по поводу неэффективности. Ожидание поощрений и наказаний со стороны начальников сопряжены с социальной тревогой. Конкуренция среди коллег способна спровоцировать зависть и страх преследования. Здесь также может возникнуть риск для здоровья из-за вредных веществ или опасных условий труда; эти факторы провоцируют тревогу за здоровье. Некоторые профессии особенно располагают к специфическим видам тревоги, например, страху выступлений у артистов или посттравматическим стрессовым реакциям и выгоранию в медицинских профессиях [Говорин, 2013; Матюшкина, 2020; Brooks, 2011]. На руководящих позициях, где высокая ответственность сочетается с большими нагрузками, результатом которых могут быть особенно тяжелые степени выгорания, вероятность развития тревоги также велика. Таким образом, рабочее место представляет собой сложный комплекс стимулов, способный провоцировать разные типы тревоги [Muschalla, 2014]. Неотъемлемой характеристикой тревоги является ее способность запускать избегающее поведение. Как показала диссертационная работа Беаты Мушалла (Beate Muschalh), тревога на рабочем месте сопровождается избеганием в форме длительного пребывания на больничном листе, абсентеизма или преждевременного выхода на пенсию [Muschalla, 2008; Muschalla, 2009]. В целом, тревога на рабочем месте — это дорогостоящая психологическая проблема, заслуживающая серьезного внимания и тщательных исследований, направленных на разработку диагностических методов и психотерапевтических подходов.

Настоящая статья отражает результаты пилотажного исследования, нацеленного на апробацию русскоязычной версии методики для диагностики тревоги на рабочем месте — «Шкалы тревоги на рабочем месте» (Job Anxiety Scale; JAS), разработанной немецкими авторами Б. Му­шалла и М. Линденом. В основе методики лежат важные теоретические соображения.

1.    Согласно современным классификациям, тревожные расстройства не являются гомогенным феноменом. По аналогии с международными диагностическими системами DSM-V и МКБ-10 необходима дифференциация разных типов тревоги на рабочем месте.

2.    Необходимо описывать широкий спектр тревожных состояний на рабочем месте на основе их клинических характеристик: связанные с работой посттравматический стресс или расстройство адаптации, ситуационные страхи, реакции паники, специфическая социальная фобия и генерализованная тревожность [Linden, 2007].

Характеристика оригинальной «Шкалы тревоги на рабочем месте»

«Шкала тревоги на рабочем месте» разработана и валидизирована в нескольких исследованиях [Muschalla, 2008; Muschalla, 2008а]. Набор из 70 пунктов был составлен на основе опыта клинической работы с пациентами, сообщающими о выраженных переживаниях тревоги на рабочем месте, а также на общепринятых в международной практике критериях тревожных расстройств. Параметры шкалы (dimensions) были установлены с помощью эксплораторного факторного анализ.

Оригинальная факторная структура опросника включает в себя следующие параметры.

Параметр A «Тревога, связанная со стимулами и избегающим поведением» содержит четыре субшкалы:

—    A1 — тревога предвосхищения с чувством напряжения при нахождении на рабочем месте или предвосхищения каких-либо ситуаций / событий на рабочем месте;

—    A2 — фобическое избегание рабочих ситуаций;

—    A3 — обусловленная или посттравматическая тревога;

—    A4 — глобальное чувство тревоги по отношению к месту работы.

Параметр B «Социальная тревожность» содержит три субшкалы:

—    B5 — страхи эксплуатации;

—    B6 — идеи преследования или моббинга;

—   B7 — тревога по поводу взаимодействия, например, страх перед контактами с коллегами или начальством.

Параметр C «Тревога, связанная со здоровьем» содержит три суб­шкалы:

—   C8 — ипохондрическая идея, мысль о том, что условия работы несут угрозу здоровью;

—   C9 — переживание паники или других соматических симптомов при нахождении на рабочем месте;

—   C10 — функциональные нарушения, например, страх того, что состояние здоровья ухудшает выполнение работы.

Параметр D «Когниции на тему неэффективности» содержит две суб­шкалы:

—    D11 — генерализованное чувство собственной неэффективности; чувство недостаточной квалифицированности, озабоченности перегрузками или недостатка знаний;

—   D12 — страх изменений, или чувство небезопасности в силу мешающих изменений на рабочем месте.

Параметр E «Беспокойство по поводу работы» включает две суб­шкалы:

—   E13 — генерализованное беспокойство по поводу пустяковых событий, касающихся работы;

—    E14 — беспокойство по поводу надежности работы и будущего.

Ответы на пункты даются с помощью шкалы Лайкерта от 0 (не согласен) до 4 (полностью согласен). Ретестовая надежность оригинальной шкалы составляет 0,815; коэффициент альфа Кронбаха составляет 0,98. В процедуре валидизации шкалы в качестве внешнего критерия использовалось нейропсихиатрическое интервью Mini-Way. «Шкала тревоги на рабочем месте» предъявляется испытуемым под названием «Опросник проблем на рабочем месте», оценивающий «ситуации, мысли и чувства, которые могут переживаться на рабочем месте». Испытуемых просят отвечать, исходя из их текущих переживаний на ра - бочем месте. Тем, кто во время исследования не имеет работы, предлагают отвечать на основе опыта предыдущего рабочего места. В тех случаях, если они работают на нескольких рабочих местах, ответы ос - новываются на опыте того рабочего места, которое кажется наиболее важным и оказывает самое сильное влияние на повседневную жизнь и благополучие.

Метод

В личной переписке профессор Беата Мушалла (отделение клинической психологии, психотерапии и диагностики Института психологии технического Университета г. Брауншвейга, Германия) дала разрешение на перевод и использование разработанной ею в соавторстве с профессором Микаэлем Линденом (M. Linden) англоязычной версии опросника JAS. Опросник был переведен на русский язык командой из трех переводчиков-психологов с хорошим знанием английского языка, опытом изучения специальной литературы по теме тревожных расстройств и перевода опросников. В формулировках пунктов опросника было достигнуто согласие между тремя переводчиками. На следующем этапе был выполнен обратный перевод опросника. Эту работу выполнил клинический психолог, свободно владеющий английским языком с опытом длительного проживания и обучения в США. Тщательное сличение оригинальной версии и обратного перевода показало очень высокую степень совпадения формулировок всех пунктов JAS. Этот результат свидетельствовал о точности русскоязычного варианта и высоком уровне его смыслового совпадения с англоязычной версией опросника.

Процедура исследования. Исследование проводилось в очно-заочной форме с помощью электронных версий анкеты и опросников, созданных на платформе Google. На первом этапе ссылка на электронные опросники была опубликована в социальных сетях (Вконтакте и Facebook) для привлечения к исследованию сотрудников различных организаций и специальностей. На втором этапе ссылка распространялась среди медицинских работников. Исследование в очной форме проводилось в компьютерном зале многопрофильного скоропомощного стационара г. Москвы, где респондентам были предоставлены ссылки на электронные формы опросников, а процесс их заполнения контролировался исследователем. Ссылка на электронные формы опросников была также распространена среди интернов и медицинских сотрудников медицинского университета в г. Гродно, Республика Беларусь.

С целью ознакомления испытуемых с задачами исследования был составлен «Информационный листок»; изучив его, они могли дать информированное согласие на участие. Исследование проводилось анонимно, однако испытуемые могли оставить адрес электронной почты для обратной связи.

Выборка. На первом этапе в онлайн-исследовании приняли участие 144 испытуемых, имеющих постоянное рабочее место. 37,5% испытуемых работают в государственных организациях, 62,5% — в частных. По занимаемой должности 62% респондентов являются специалистами в своей области, 10% руководителями, 18% техническими исполнителями. По полу распределение испытуемых следующее: 80% женщин и 20% мужчин. Возраст испытуемых колебался от 17 до 75 лет, с преобладанием лиц молодого возраста, средний возраст — 27 (SD=7 лет). По сферам занятости испытуемые распределились следующим образом: 62% — работники IT сферы (разработчики / продавцы программных продуктов, исследователи / преподаватели соответствующих кафедр вузов); 20% — работники медицинской сферы; 20% — другие сферы (юридическая, финансовая, СМИ). Преобладали лица с высшим образование (71,6%); 11,1% имели неоконченное высшее образование; 8,3% — среднее специальное образование; 5,6% — среднее образование.

На втором этапе в исследовании участвовали врачи — ординаторы и интерны медицинских учреждений (231 человек). Средний возраст испытуемых составил 24,5 лет (SD=2,14 года). По полу испытуемые распределились следующим образом: 32,8% — мужчины (76 респондентов), 66,8% — женщины (155 респондентов). Распределение испытуемых по направлениям врачебной специализации было следующим: 23,7% — «Хирургия» (55 респондентов), 16,8% — «Функциональная диагностика» (39 респондентов), 13,8% — «Анестезиология» (32 респондента), 12,1% — «Терапия» (28 респондентов), 10,3% — «Гинекология» (24 респондента), 4,3% — «Неврология» и «Педиатрия» (по 10 респондентов), 2,6% — «Кардиология» и «Клиническая лабораторная диагностика» (по 6 респондентов), 1,7% — «Рентгенология», «Психиатрия» и «Общая врачебная практика» (по 4 респондента), а также 0,9% — «УЗИ» (2 респондента).

Методики. В анкете уточнялись возраст, специальность испытуемых, стаж работы.

Для реализации поставленных целей были использованы следующие опросники.

1.    Клиническая шкала самоотчета SCL-90-R, направленная на выявление широкого спектра симптомов психических расстройств (SCL- 90-R, разработана L. Derogatis с соавт., адаптация Н.В. Тарабриной) [Тарабрина, 2001].

2.    Шкала тревоги на рабочем месте (Job-Anxiety Scale, JAS) [Muschalla, 2008а].

3.    После заполнения опросников испытуемые давали ответы на несколько вопросов в форме «Да» или «Нет»:

a)    «Меня привлекает возможность получения психологической помощи»;

b)    «Был ли случай, когда имеющиеся у Вас подобные жалобы [имеются в виду переживания, тестируемые JAS] заставили Вас обратиться к врачу за больничным листом?»;

c)     «Был ли случай, когда имеющиеся у Вас подобные жалобы настолько беспокоили Вас, что Вы не посещали работу в течение дня или нескольких дней без обращения к врачу за больничным листом?»;

d)     «Было ли такое, что вследствие этих трудностей Вы длительно задерживались на работе и работали сверхурочно?».

Испытуемых также просили оценить в процентах, насколько, как им кажется, «все имеющиеся у них жалобы эмоционального и/или телесного характера связаны с работой (спровоцированы или обусловлены ею)».

Результаты

Определение факторной структуры и надежности русскоязычной версии опросника JAS. Значения критерия Кайзера—Майера—Олкина (0,953) и критерия сферичности Бартлетта (х2=19472,436; df=2415; p<0,001) подтверждают адекватность выборки и свидетельствуют о возможности описания корреляционной матрицы с помощью эксплораторного факторного анализа. Коэффициент альфа Кронбаха для всей шкалы составил 0,973; коэффициент половинной расщепленности Гутмана — 0,945, что показывает высокую надежность русскоязычной версии шкалы JAS.

Условием отбора факторов было значение менее 1. Первоначальная факторизация методом главных компонент привела к 12-факторной структуре, объясняющей 64,8% дисперсии. Анализ графика собственных значений показал визуально неявно выраженный излом на 6-й компоненте; начиная с нее, собственные значения меняются мало, а график плавно приближается к оси абсцисс. Вклад каждой следующей компоненты в общую дисперсию, начиная с 6-й, составил менее 5%, поэтому было решено проверить 5-факторную модель. Выбирать большее число факторов было также нецелесообразно из-за невозможности психологической интерпретации полученной факторной структуры. Наконец, оригинальная версия JAS содержит пять шкал.

Повторная процедура выполнялась методом главных компонент с принудительным извлечением пяти факторов и поворотом факторной структуры по методу Варимакс. Пять выделенных факторов в совокупности объясняют 51,20% общей дисперсии, что считается допустимым решением. Проверяемая модель оказалась приемлемой для содержательной интерпретации факторов. Факторные нагрузки и содержание пунктов установленных факторов-субшкал представлены в табл. 1—5.

Первый фактор получил название «Дискомфорт, напряжение и беспокойство на работе при убежденности в ее вредности» (табл. 1). Этот фактор объясняет 15,57% общей дисперсии; в него входят 25 пунктов, нагрузки которых варьируют от 0,398 до 0,749, коэффициент альфа Кронбаха составил 0,960. Девять вопросов относятся к параметру А оригинальной JAS «Связанная со стимулами тревога и фобическое избегание» и тестируют дискомфорт при нахождении на рабочем месте или мыслях о нем (A4 — 63, 64), напряжение на рабочем месте (A1 — 2, 5, 6, 19), фобическое избегание рабочего места (А2 — 30, 33) и посттравматическую тревогу, связанную с воспоминаниями о худшем опыте на рабочем месте (А3 — 9).

В первый фактор также вошли пункты параметра C «Тревога за здоровье на рабочем месте», оценивающие ипохондрические опасения и убежденность в том, что работа наносит вред здоровью (C8 — 1, 25, 29, 50), опасения перед возможным негативным влиянием плохого здоровья на результаты работы (С10 — 3).

В первый фактор вошли и вопросы параметра D «Мысли на тему неэффективности», отражающие наличие мыслей о стрессе и нервозности на работе (D11 — 8, 11, 12, 18), страх перед возможными изменениями на работе (D12 — 4, 13, 45, 55). Существенно, что эти вопросы содержательно не связаны с темой неэффективности, но отражают общий стресс на рабочем месте.

Наконец, в первый фактор вошли вопросы оригинального параметра Е «Генерализованная тревожность на рабочем месте», отражающие склонность к беспокойству в течение рабочего дня (Е13 — 14, 57).

Несмотря на отличия от оригинальной версии, объединение этих вопросов кажется логичным. Они отражают частые неспецифические состояния стресса, беспокойства и нервозности на рабочем месте, сопровождающиеся опасениями за здоровье.

Таблица 1

Фактор 1 «Дискомфорт, напряжение и беспокойство на работе при убежденности в ее вредности»

Второй фактор получил название «Социальная тревожность и избегающее поведение на рабочем месте» (табл. 2). Он объясняет 12,95% общей дисперсии; в него входят 16 пунктов с нагрузками от 0,301 до 0,717, альфа Кронбаха составил 0,919. В отличие от оригинальной версии JAS, данный фактор включает вопросы параметра А, тестирующие фобиче­ское избегание рабочих ситуаций (A2 — 10, 22, 23, 28) и посттравматическую тревогу на рабочем месте (A3 — 41).

Большинство вопросов фактора 2 относятся к параметру В «Социальная тревожность» оригинальной версии JAS и тестируют убежденность в наличии статуса аутсайдера (В6 — 49) и тревогу перед взаимодействием (В7 — 25, 26, 31, 42, 46).

В фактор 2 вошли также вопросы параметра С, тестирующие соображение о том, что не стоит оставаться на данном рабочем месте при острых проблемах со здоровьем (С8 — 66), наличие выраженных вегетативных симптомов на рабочем месте (потливости, тремора, приступов жара, сердцебиения) (С9 — 32, 34) и функциональных нарушений, снижающих достижения (С10 — 58).

Наконец, во второй фактор вошел один вопрос, в оригинальной версии JAS относящийся к параметру D. Этот вопрос содержательно близок к опасениям в русле социальной тревожности и отражает страх негативной оценки коллегами из-за моих проблем со здоровьем (D11 — 60).

Значительная часть перечисленных вопросов тематически связана с социальной тревожностью. Как известно, социальная тревожность сопровождается импульсом к избегающему поведению, которое в ряде случаев приобретает стойкий характер. Таким образом, попадание вопросов, тестирующих фобическое избегание, именно в этот фактор становится закономерным. Столь же логично помещение в этот фактор и вопросов, тестирующих соматовегетативные проявления тревоги на рабочем месте: социальная тревожность, как правило, сопровождается выраженными физиологическими реакциями, кото - рые становятся источником вторичных социальных страхов, мешают концентрации внимания и нередко достигают интенсивности панических атак.

Таблица 2

Фактор 2 «Социальная тревожность и избегающее поведение на рабочем месте»

Третий фактор объясняет 9,12% общей дисперсии; в него входят 11 пунктов с нагрузками от 0,382 до 0,725, альфа Кронбаха составил 0,868 (табл. 3). Появление этого фактора в качестве самостоятельного оказалось неожиданным. В него вошли все вопросы, отражающие страх подвергнуться эксплуатации (В5 — 15, 24, 27, 39, 40), идеи моббинга и несправедливости (B6 — 51, 52, 56) и наличие неспецифических проблем с коллегами (B7 — 62). В оригинальной версии JAS они входят в параметр В «Социальная тревожность». В третий фактор вошло еще одно утверждение о том, что потеря работы означает невозможность найти ее в будущем (E14 — 53). Оптимальное название этого фактора — «Переживание несправедливости и эксплуатации на рабочем месте».

Таблица 3

Фактор 3 «Переживание несправедливости и эксплуатации на рабочем месте»

Появление четвертого фактора в качестве самостоятельного также отличает наше факторное решение от полученного создателями JAS. Он объясняет 6,83% общей дисперсии; включает 11 пунктов с нагрузками от 0,377 до 0,560, альфа Кронбаха составил 0,788 (табл. 4). Большинство вопросов, вошедших в эту шкалу, в оригинальной версии опросника относятся к параметру Е «Беспокойство, связанное с работой»: мысли о работе в свободное время (Е13 — 20), стойкое беспокойство по поводу возможного увольнения и возникающей при этом угрозы существованию, потери имиджа и репутации в этом случае (Е14 — 35, 61, 69, 70).

В этот фактор также вошли вопросы, параметра А, тестирующие склонность в ходе работы думать о том, что может случиться впоследствии (связан с темой будущего, А1 — 48) и сопутствующие соматовегетативные реакции (С9 — 7). Адекватным обобщением этих вопросов может стать название «Беспокойство за сохранение рабочего места и будущее».

Таблица 4

Фактор 4 «Беспокойство за сохранение рабочего места и будущее»

Пятый фактор объясняет 6,73% общей дисперсии; в него входят девять пунктов c нагрузками от 0,462 до 0,779, альфа Кронбаха составил 0,849 (табл. 5). В эту шкалу вошли четыре вопроса оригинального параметра D: мысли о недостатке знаний, ошибках и функциональных нарушениях, снижающих эффективность труда (D11 — 17, 37, 43), переживания растерянности при изменениях на работе (D12 — 16). В этот фактор также вошли вопросы, относящиеся и к другим параметрам оригинальной версии JAS и тестирующие склонность беспокоиться даже по пустяковым рабочим делам (Е13 — 67), что тематически близко к размышлениям о недостаточной эффективности собственного труда, и страх перед взаимодействием с коллегами, которые могут наблюдать за действиями испытуемого (B7 — 44, 47). Озабоченность испытуемого собственной неэффективностью вполне может сочетаться со страхом перед вниманием коллег к его действиям. Пятый фактор получил название «Когниции на тему собственной неэффективности». В пользу такого названия говорит и тот факт, что максимальные факторные нагрузки на него имеют вопросы 17-й, 43-й и 59-й, относящиеся к данной тематике.

Таблица 5

Фактор 5 «Когниции на тему собственной неэффективности»

 

Полученное факторное решение значительно отличается от оригинального решения, полученного разработчиками JAS; возможные объяснения этому даются в разделе «Обсуждение результатов».

Показатели тревоги на рабочем месте в выборке представителей различных профессий. По результатам ЭФА были обработаны данные, полученные в выборке специалистов разных профессий. Средние показатели тревоги на рабочем месте у испытуемых мужского и женского пола приведены в табл. 6.

Таблица 6

Показатели тревоги на рабочем месте у испытуемых мужского и женского пола (опросник JAS, результаты ЭФА) (N=231)

Примечание: M (SD) — среднее значение (стандартное отклонение).

По данным этой таблицы, гендерные различия в общих показателях отсутствуют. В целом, они существенно ниже значений, установленных создателями шкалы для пациентов психосоматической клиники (1,64 — для мужчин и 1,63 — для женщин) [Muschalla, 2008]. Однако по отдельным субшкалам у российских испытуемых-мужчин установлены значимо более высокие показатели, чем у женщин. Так, мужчины характеризуются более интенсивными «Переживаниями несправедливости и эксплуатации на рабочем месте» и «Беспокойством за сохранение рабочего места и будущее». Подсчеты, произведенные по оригинальному алгоритму обработки JAS, реплицировали полученный результат. Испытуемые-мужчины характеризовались более высокими показателями социальной тревожности на рабочем месте (B6 — «Идеи преследования или моббинга», p=0,038, критерий Манна—Уитни), тревоги за здоровье на рабочем месте (С8 — «Ипохондрическая идея и мысль о том, что условия работы несут угрозу здоровью», p=0,016), когниций на тему неэффективности (D11 — «Генерализованное чувство собственной неэффективности», p=0,034), беспокойства за будущее (E14 — «Беспокойство по поводу надежности работы и будущего», p=0,019).

В исследованиях немецких коллег для группы пациентов с депрессивными и тревожными расстройствами, находящимися на лечении в психосоматическом реабилитационном центре, был установлен диапазон средних значений JAS от 1,5 до 4 баллов. Российская выборка специалистов разных профессий включала 69 испытуемых, чьи показатели попали в этот условно выделяемый «клинический» диапазон (17,4%); при этом важно отметить, что обследование проводилось до начала пандемии COVID-19. В сравнении с респондентами, чьи показатели JAS находились в нормативных пределах, эти испытуемые чаще сообщали о потребности в психологической помощи (52% и 75% соответственно), чаще признавались, что обращались к врачу за получением больничного листа в связи с дискомфортом на рабочем месте (12% и 31%), значительно чаще по той же причине отсутствовали на рабочем месте без обращения к врачу (22% и 57%), что можно оценить как признаки абсентеизма. Одновременно они значительно чаще сообщали, что в связи с тревожными переживаниями склонны задерживаться на рабочем месте и работать сверхурочно (49% в сравнении 91%). Наконец, по данным самоотчетов, испытуемые с высокими показателями JAS полагают, что 61% всех имеющихся у них эмоциональных и телесных жалоб определяются переживаниями на работе (в сравнении с 34% у испытуемых с нормативными значениями JAS).

Определение внешней валидности русскоязычной версии опросника JAS. Тревога на рабочем месте часто сочетается с симптомами других психических расстройств [Muschalla, 2008]; на этом основании была сформулирована теоретическая гипотеза: показатели тревоги на рабочем месте, тестируемые русскоязычной версией опросника JAS, должны быть положительно связаны с симптомами психических расстройств (прежде всего, депрессии и тревожных расстройств), что послужит доказательством внешней валидности методики.

Табл. 7 демонстрирует результаты корреляционного анализа с включением клинической шкалы самоотчета SCL-90-R.

Показатели фактора 1 «Дискомфорт, напряжение и беспокойство на работе при убежденности в ее вредности» обнаруживают сильные корреляционные связи с показателями депрессии и тревоги, а также общим показателем шкалы SCL-90-R. Сильные корреляционные связи этого фактора с показателями соматизации шкалы SCL-90-R выступают дополнительным свидетельством того, что тревога на рабочем месте сопряжена с многочисленными телесными проявлениями и убежденностью во вредности пребывания на рабочем месте.

Для фактора 2 «Социальная тревожность и избегающее поведение на рабочем месте» наиболее сильные корреляционные связи установлены с показателями интерперсональной (межличностной) чувствительности и фобической тревоги, диагностируемыми шкалой SCL-90-R.

Таблица 7

Связь показателей тревожности на рабочем месте (JAS)
и симптомов психических расстройств (SCL-90-R)

Примечание: все корреляции значимы на уровне p<0,01; JAS — Шкала тревоги на рабочем месте; шкалы SCL-90-R: SOM — Соматизация, OC — Обсессивно-компульсивные расстройства, INT — Интерперсональная чувствительность, DEP — Депрессия, ANX — Тревожность, HOS — Враждебность, PHOB — Навязчивые страхи (фобии), PAR — Параноид- ность (паранояльность), PSY — Психотизм, GSI — Общий индекс тяжести.

Для фактора 3 «Переживание несправедливости и эксплуатации на рабочем месте» наиболее сильные корреляционные связи установлены с показателями параноидного мышления и враждебности / агрессивности, по SCL-90-R.

Для фактора 4 «Беспокойство за сохранение рабочего места и будущее» установлены множественные связи с широким спектром симптомов психических расстройств, прежде всего тревоги, депрессии, интерпер­сональной (межличностной) чувствительности и обсессивно-компуль­сивных нарушений.

Наконец, показатели фактора 5 «Когниции на тему собственной неэффективности» демонстрируют наиболее сильные связи с показателями обсессивно-компульсивных нарушений, что отчасти можно объяснить циклической природой данного вида мышления.

Несмотря на существование тесных связей между методиками, соотношение их общих показателей может варьировать у разных испытуемых. Так, 53,2% испытуемых имеют повышенные показатели по шкале SCL-90-R (в сопоставлении с нормативами, приведенными в пособии лаборатории клинической психологии и психотерапии МНИИ психиатрии) [Довженко, 2003], не испытывая при этом сильной тревоги на рабочем месте. Выявляется и другая группа испытуемых (13,2%), у которых общие показатели обеих методик значительно повышены.

Обсуждение результатов

В статье представлены результаты апробации «Шкалы тревоги на рабочем месте» Б. Мушалла и М. Линден. На основе массива данных, полученных в выборке из 410 русскоязычных испытуемых, проводилась первичная психометрическая оценка русскоязычной версии методики: определялись ее факторная структура, показатели надежности, средние значения факторов-субшкал для испытуемых мужского и женского пола, внешней валидности.

Методом эксплораторного факторного анализа с использованием ортогонального вращения была установлена пятифакторная структура русскоязычной версии методики. Факторная структура JAS не была ре­плицирована в данном исследовании, и состав пунктов выделенных факторов-субшкал лишь частично совпадал с параметрами оригинальной методики. Гипотетические причины такого результата могут быть разными.

1. Факторная структура немецкоязычной и англоязычной версий методики была установлена в клинических выборках [Muschalla, 2008; Muschalla, 2008а]. В нашем исследовании участвовали сотрудники IT компаний, вузов и медицинских учреждений. О возможности отличного факторного решения нас предупредила в деловой переписке создатель JAS Беата Мушалла (B. Muschalla): «Пожалуйста, имейте в виду, что вам, возможно, не удастся реплицировать факторную структуру в выборке работающих лиц по аналогии с нашей, установленной в группе пациентов [Muschalla, 2008]... Неклини­ческие выборки обычно имеют низкие показатели тревоги на рабочем месте в сравнении с клиническими. Таким образом, это не проблема шкалы, а нормальный феномен, возникающий в силу различий испытуемых» (личная коммуникация, 01.03.2020).

2. Однако не исключено, что полученный результат отражает специфику российских предприятий с характерными для отечественных специалистов опасениями. Выделение двух самостоятельных факторов, связанных со страхом эксплуатации на рабочем месте и беспокойством за будущее, может соответствовать переживаниям российских врачей, численно преобладающих в обследованной выборке и незадолго до обследования переживших оптимизацию здравоохранения, признанную официальными российскими лицами неудачной [Голикова признала неудачной, 2019; Правительство Медведева признало, 2019].

Показатели тревоги на рабочем месте наших испытуемых из общей популяции были ниже установленных среди пациентов, находящихся на реабилитации в немецкой психосоматической клинике. Однако 69 респондентов (17,4%) переживали тревогу, по интенсивности сопоставимую с аналогичным показателем немецкой клинической группы. Этот результат свидетельствует о выраженном эмоциональном неблагополучии на рабочем месте у значительной части обследованных специалистов. Участие в производственном процессе этих испытуемых характеризовалось признаками абсентеизма: в сравнении с респондентами, чьи показатели JAS находились в нормативных пределах, эти испытуемые чаще признавали факты обращения к врачу за получением больничного листа в связи с дискомфортом на рабочем месте и длительного отсутствия на работе. Они сообщали и о противоположной тенденции в виде склонности задерживаться на рабочем месте и работать сверхурочно. Этот результат может служить дополнительным свидетельством конструктной валидности русскоязычной версии JAS, так как трудности участия в производственном процессе служат важной феноменологической характеристикой тревоги на рабочем месте [Muschalla, 2008; Muschalla, 2009]. Безусловно, он поднимает важные вопросы о профессиональной принадлежности, характеристиках рабочих мест и личностном профиле лиц с высоким уровнем этой тревоги, задающие перспективу будущих разработок.

Оригинальное исследование тревоги на рабочем месте Б. Мушалла не установило гендерных различий [Muschalla, 2008]. В этом свете оказались неожиданными повышенные показатели в группе мужчин по субшкалам «Переживание несправедливости и эксплуатации на рабочем месте» и «Беспокойство за сохранение рабочего места и будущее», обнаруживающие сферу особой психологической уязвимости этих респондентов. Полученный результат не соответствует данным эпидемиологических исследований, согласно которым женщины в большей мере склонны переживать тревогу и тревожные расстройства, чем мужчины [Bandelow, 2015]. Он позволяет рассматривать тревогу на рабочем месте как самостоятельный феномен, отличающийся от психических расстройств, выделяемых современными классификациями.

Гипотеза о связи показателей тревоги на рабочем месте с симптомами психических расстройств нашла подтверждение, что свидетельствует о высокой внешней валидности русскоязычной версии JAS. Показатели выделенных ЭФА факторов-субшкал оказались связанными с феноменологически близкими симптомами психических расстройств по шкале SCL-90-r. Эти многочисленные положительные и статистически значимые связи отчетливо свидетельствуют о высокой внешней валидности русскоязычной версии JAS. Вместе с тем они подтверждают идею Б. Мушалла о феноменологической близости тревоги на рабочем месте и расстройств аффективного спектра. Тревога на рабочем месте может принимать разные формы, быть клинически схожей по наблюдаемым симптомам с разными видами тревожных расстройств, сочетаться с ними или присутствовать изолированно [Muschalla, 2008].

Заключение

В зарубежных исследованиях тревога на рабочем месте рассматривается в качестве самостоятельного клинико-психологического феномена, проявляющегося целым спектром симптомов — вегетативными реакциями, беспокойством за сохранение рабочего места, когнициями о собственной неэффективности, страхом перед профессиональными взаимодействиями, избеганием рабочего места и т. д. Тревога на рабочем месте снижает показатели здоровья сотрудников различных организаций и продуктивность их деятельности, создает риск потери рабочего места, ведет к абсентеизму. К наиболее тяжелым вариантам этих состояний относят фобию рабочего места. Установлено, что тревожные расстройства на рабочем месте требуют специальных диагностических процедур и психотерапевтических подходов.

Апробация «Шкалы тревоги на рабочем месте» Б. Мушалла и М. Лин­дена в выборке русскоязычных испытуемых — специалистов разного профиля — позволила установить пятифакторную структуру; при этом все выделенные факторы-субшкалы и методика в целом обладали высокой надежностью и внешней валидностью.

Полученные данные должны быть реплицированы в дальнейших исследованиях с включением клинических выборок, сопоставлением показателей в группах специалистов разных профессий, уточнением личностного профиля лиц, наиболее склонных к переживанию тревоги на рабочем месте.

 

1. Говорин Н.В., Бодагова Е.А. Психическое здоровье и качество жизни врачей. Томск, Чита: Изд-во «Иван Фёдоров», 2013. 126 с.
2. Голикова признала неудачной программу оптимизации здравоохранения в регионах [Электронный ресурс] // РБК. 3 ноября 2019. URL: https:// www.rbc.ru/society/03/11/2019/5dbecba99a79470b57a29e69 (дата обращения: 14.10.2020).
3. Довженко Т.В., Юдеева Т.Ю., Петрова Г.А Применение клинической шкалы самоотчета SCL-90-R в клинике расстройств аффективного спектра (методическое пособие для врачей). М., 2003. 37 с.
4. Матюшкина Е.Я., Микита О.Ю., Холмогорова А.Б. Уровень профессионального выгорания врачей-ординаторов, проходящих стажировку в скоропомощном стационаре: данные до ситуации пандемии // Консультативная психология и психотерапия. 2020. Т. 28. № 2. С. 46—69. DOI:10.17759/cpp.2020280203
5. Правительство Медведева признало полный провал в медицине: Россияне смогут жить до 40 лет [Электронный ресурс] // Свободная пресса. 4 ноября 2019. URL: https://svpressa.ru/politic/article/248111 (дата обращения: 19.10.2020).
6. Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматического стресса. СПб.: Питер, 2001. 268 с.
7. Bandelow B., Michaelis S. Epidemiology of anxiety disorders in the 21st century // Dialogues in Clinical Neuroscience. 2015. Vol. 17 (3). P. 327—335.
8. Brooks S., Gerada C., Chalder T. Review of literature on the mental health of doctors: Are specialist services needed? // Journal of Mental Health. 2011. Vol. 20 (2). P. 146—156. DOI:10.3109/09638237.2010.541300
9. Linden M., Muschalla B. Anxiety disorders and workplace-related anxieties // Journal of Anxiety Disorders. 2007. Vol. 21 (3). P. 467—474. DOI:10.1016/j. janxdis.2006.06.006
10. Muschalla B. Workplace-related anxieties and workplace phobia: a concept of domain-specific mental disorders. Ph.D. (Psychology) diss. Potsdam, Germany: University of Potsdam, 2008. 252 p.
11. Muschalla B., Linden M. Die Arbeitsplatzphobie-Skala. Ein Screening-Instru-ment für die medizinische Rehabilitation // Ärztliche Psychotherapie. 2008. Vol. 3. P. 258—262.
12. Muschalla B., Linden M. Workplace phobia — a first explorative study on its relation to established anxiety disorders, sick leave, and work-directed treatment // Psychology, Health & Medicine. 2009. Vol. 14 (5). P. 591—605. DOI:10.1080/13548500903207398
13. Muschalla B., Linden M., Olbrich D. The relationship between job-anxiety and trait-anxiety — A differential diagnostic investigation with the Job-Anxiety-Scale and the State-Trait-Anxiety-Inventory // Journal of Anxiety Disorders. 2010. Vol. 24 (3). P. 366—371. DOI:10.1016/j.janxdis.2010.02.001
14. Muschalla B., Linden M. Workplace phobia, workplace problems, and work ability among primary care patients with chronic mental disorders // The Journal of the American Board of Family Medicine. 2014. Vol. 27 (4). P. 486—494. DOI:10.3122/ jabfm.2014.04.130308
15. Stansfeld S., Candy B. Psychosocial work environment and mental health--a meta-analytic review // Scandinavian Journal of Work, Environment & Health. 2007. Vol. 32 (6). P. 443—462. DOI:10.5271/sjweh.1050
16. Vignoli M., Muschalla B., Mariani M.G. Workplace phobic anxiety as a mental health phenomenon in the job demands-resources model [Электронный ресурс] // BioMed Research International. 2017. Vol. 2017. URL: https://www. hindawi.com/journals/bmri/2017/3285092/ (дата обращения: 10.10.2020). DOI:10.1155/2017/3285092

PlumX

Метрики публикации